Глава 63.
В душе Костя всегда боялся этого человека. Ещё давно, когда он был маленьким, мама познакомила его с ним. Но мальчик заметил, что глаза у него были холодными, и в них всегда присутствовала злость. И слова, которые он произносил, пугали мальчика, этот человек никого не любил, в отличие от него, Костика. Он любил папу, маму, свою гувернантку, у него были друзья, любимые игрушки, книги.  Больше всех он любил папу, с ним было хорошо, и Костя знал, что он тоже крепко любит его.
Папу он не видел уже давно, ещё с того времени, когда они с мамой улетели в Америку. Потом они вернулись, и мама сказала, что папа уехал в длительную командировку. Костя тогда ещё обиделся, почему он с ним не попрощался, но ему сказали, что он очень торопился. Всё это время он жил у маминого брата, этого Игоря Михайловича. Но здесь ему было плохо. У него даже друзей не было. Разве что только Алмаз. С собакой он сдружился сразу. Увидев её впервые, он был восхищён красотой и размерами своего нового друга. Подойдя к нему, Костя присел на корточки и  погладил по голове, выразив ему своё восхищение.
Пёс с удивлением посмотрел на мальчика и позволил ему погладить себя. Загорского поведение пса очень удивило, он даже почувствовал укол ревности, ведь его Алмаз вызывал страх даже у взрослых мужиков, а тут пацан, безо всякого предупреждения, так сразу.
Предательства Игорь Михайлович не прощал никому, разговор с предателем у него был короткий. Ну, а собака…, но он нашёл оправдание поступку пса.  В венах мальчика текла его кровь,  Алмаз это почувствовал и сразу признал его племянника,  хотя, может быть, это был и не совсем убедительный аргумент, но сам он в него поверил.
Сегодняшний случай  ещё раз убедил мальчика, что дядя его злой человек и от него надо уходить. Надо идти искать папу. Командировка у него, скорее всего, уже закончилась, но где Костя он не знает. И он решил продумать план своих дальнейших действий.
Подойдя к двери, он приоткрыл её и выглянул в холл. У двери, напротив,  в кресле сидел парень, взглянув на мальчика из-за открытого журнала, который он рассматривал, подмигнул ему:
— Тебе чего? — спросил он Костю. — Гулять будешь со мной, так дядя приказал. Понял?
Ничего ему не ответив, Костя закрыл дверь. Значит он под присмотром, ему не разрешено самостоятельно передвигаться по территории двора.
Мальчик подошёл к окну и стал смотреть в сад. В саду тоже бродили два таких же амбала. Вздохнув, Костя сел за стол и придвинул ноутбук, решив поиграть.  Но игра от грустных мыслей не отвлекла.  Где же папа? Почему он не приходит? И маму он тоже не видел несколько дней.
Неожиданно он вспомнил разговор дяди с этим Эдуардом Моисеевичем и понял, что отец за ним не придёт, он не знает, где он, Костя. И, похоже, что дядя будет не рад его отцу.
А, может быть, папе грозит опасность? Он должен помочь ему, но как? В глазах мальчика заблестели слёзы.
Он ещё раз подошёл к окну, и, посмотрев в сад, потихоньку повернул ручку вниз. Открыв окно, он высунулся из него и внимательно осмотрел местность. Сквозь деревья виднелся высокий метра в два с половиной кирпичный забор. Он не услышал, как у него за спиной открылась дверь.
— Изучаешь территорию? — прозвучал ироничный вопрос. Соскочив с подоконника, Костя оглянулся и увидел Игоря Михайловича, на губах которого играла улыбка, хотя глаза,  по-прежнему, были холодны.
— Ты, наверное, обиделся на меня? — не обращая внимания на его молчание,  спросил дядя. — А я ведь просто хочу, чтобы ты рос воспитанным мальчиком, ты ведь сам понимаешь, что подслушивать не хорошо. Ты согласен со мной?
— А почему ты прячешься? — спросил Костя в упор, не обращая внимания на предыдущий вопрос.
Вопрос мальчика заставил Игоря Михайловича напрячься.
— А с чего ты решил, что я прячусь? — усмехнулся он.
— Ты с этим дядей говорил об этом.
Загорский понял, что мальчик их разговор слышал полностью.
— У меня временные трудности и мне необходимо пока что побыть в изоляции.
— Что такое изоляция?
— Ну, это когда человек хочет побыть один, без других людей.
— А человек сам хочет побыть один, без других людей. Или его принуждают быть одному?
Загорский был удивлён разумностью ребёнка, но промолчал.
— Но ты ведь не один, у тебя полный дом и двор парней, — сказал мальчик. И на этот раз пытливо посмотрел на дядю.
Загорский рассмеялся:
— А ты наблюдательный, но это не люди, вернее, они-то люди, но для меня, да и для тебя, впрочем, они просто охрана. Как у тебя в играх, живые роботы, или, если хочешь, что-то вроде киборгов.
— А зачем тебе и мне столько охраны. У нас с папой не было охраны.
 — Вот и плохо, поэтому твой папа чуть не лишился… — он замолчал, боясь продолжать.
Но мальчик, серьёзно глядя на него, спросил: "Чего не лишился?"
— Я хотел сказать, что у богатых людей должна быть охрана, чтобы не лишиться своего богатства.
Мальчик недоверчиво смотрел на него, и, подумав, сказал:
— Мой папа много работает, он зарабатывает всё сам, он самый сильный и добрый, и ему охрана не нужна…
Но Загорскому надоело слушать похвалу Костика в адрес отца, и он перебил его:
— Пока ты будешь со мной, я так хочу, и о папе можешь забыть. Ясно?
Но мальчик промолчал. Не дождавшись от него ответа, Загорский вышел.
   Глава 64.
В кабинете Баринова шло совещание, на котором присутствовали генерал-полковник Суздальцев, майор Зимин и ещё несколько сотрудников. Глеб слушал разговор о предстоящей операции по захвату дома, где скрывался Загорский. Он хотел бы сам взять этого поддонка, и если бы это было возможно, расправиться с ним.  То, что там  вместе с Загорским находится его сын, не давало ему покоя. Он переживал за мальчика, только бы этот монстр ничего не сделал ребёнку. На его родственные чувства к Косте он не рассчитывал.
В эту минуту он подумал о своей бывшей жене с глубокой  неприязнью. Именно она виновата в том, что их ребёнку сейчас грозит смертельная опасность. Её алчность и жадность к деньгам привела их семью к катастрофе, а расплачиваться за это должен их сын. За тяжёлыми мыслями он не  сразу  расслышал обращение к нему  Суздальцева.
— Глеб Константинович, — обратился  повторно генерал. — Нам понятна ваша боль и тревога за сына, но участвовать в операции вам не нужно. Вы ведь понимаете, что рисковать вашей жизнью мы не можем и не имеем права.
— Моя жизнь, товарищ генерал-полковник,  это жизнь моего сына. Кроме того, я хорошо владею оружием и приёмами борьбы. Может быть не так, как ваши омоновцы, но я уверен, что не подведу.
 Мужчины молча переглянулись. Как отца и как человека, они его понимали, окажись они, не дай Бог, в подобной ситуации, каждый поступил бы также. Но инструкции и правила запрещали гражданским лицам участвовать в операциях по захвату преступников с применением огнестрельного оружия. Да и рисковать жизнью Глеба Сафронова никто не хотел.
— Простите, Глеб Константинович, — обратился к нему подполковник Баринов. — Но я не могу дать вам разрешение на участие в операции. И, кроме того, прошу вас не предпринимать самостоятельных действий, что может только осложнить ход всей операции.
Глеб молча выслушал его совет. Он понял, что настаивать на своей просьбе бесполезно. Конечно, согласно инструкциям они может быть и правы. Но и он не намерен менять своего решения взять этого волка и освободить своего сына.  Встав, и, даже, не попрощавшись,  он вышел из кабинета.
— Да, ребята,— проворчал генерал. — Если честно, то я бы этому парню сам дал оружие, ему есть за что идти на этого волка.
— Простите, товарищ генерал-полковник, — возразил Баринов. — Но мы не можем руководствоваться эмоциями, когда вопрос идёт о жизни людей.
— Да, понимаю я всё, Борис Викторович, но, и как вы сказали, без эмоций тоже нельзя. Ими,  эмоциями, мы измеряем размеры содеянного поступка.  Только мне кажется, что этот парень остался при своём мнении, — и, помолчав, добавил. — И, похоже, не только этот парень…

С. КИМ.

Продолжение следует.