(Нач. в № 101 “КЗ” от 27 декабря 2014 г.)

— Похоже, что наш господин Струмилин сдал дом неизвестным квартирантам. Здесь недалеко, влево от Сосновки, дачный посёлок Солнечный.  Я дал задание Коле Семёнову пробить этот адресок.
Не успел он выложить свои заключения, как в кабинет вошёл Семёнов: 
— Разрешите, товарищ подполковник.
— Давай докладывай лейтенант, что ты там накопал? — беря из рук парня какие-то бумаги, произнёс Баринов.
— Это вот тот самый особняк, куда заехала машина Струмилина. А это, товарищ подполковник, адрес и имя хозяйки, которая в настоящее время живёт с семьёй в Израиле. И  кстати, — добавил он. — Госпожа Разумовская является  родственницей Эдуарда Моисеевича.
— Товарищ подполковник, у меня нет сомнений, что господин Загорский скрывается в этом особняке.  И думаю, что мальчик вместе с ним, — Зимин посмотрел на Баринова. — А это осложняет операцию по его захвату. Этот подонок готов даже ребёнка сделать заложником, ему ведь терять нечего. Ему и жизни его преступной  для срока не хватит.
— Вот мы и предоставим ему возможность расплатиться за все его преступления всей своей жизнью, — произнёс Баринов. — Надо продумать, Олег Иванович, всю операцию до самых незначительных мелочей и, самое главное, помнить, что там с ним ребёнок.
   Глава 62.
Прибывший  Струмилин вызвал у Загорского глухое раздражение.  Он наблюдал за ним из окна "своего" кабинета. Этот хлыст не прошёл тяжёлых испытаний в жизни, и судьба, словно на блюдечке, подносила ему земные блага. Такой сорт людей, считал Загорский, привыкших получать от жизни только блага, был не способен выдержать испытания. Он знал, что при первом же провале, этот холенный щеголь расколется, как грецкий орех. Поэтому доверять ему было сложно. Но других у него не было. 
"Все они, твари, ждут моей смерти, — зло подумал он. — Эта сволочь Зубр, и Сашка Охап норовит смыться, да и эта трусливая б… купается в собственном самодовольстве, как сыр в масле… Опять же, наследство, в виде ювелирного магазина, и капиталец на "чёрный день" папочка ему оставил. А мне, кроме как "дырки от бублика", от родителей ничего не досталось. Он и сейчас, сука, зажимает. Забыл, кто его из дерьма вытащил, когда он на рулетку поставил всё. Даже этот дом, оформленный на имя родственницы, принадлежит ему, Загорскому…"
Но мысли его прервались с появлением Струмилина.
— Игорь Михайлович, — начал тот без предисловий. —  У меня крайне неприятные новости, — голос его дрогнул.
— А я и не жду от тебя приятных вестей.  Давай не тяни кота за яйца, — грубо оборвал его Загорский.
Вытирая выступивший на лбу пот, Эдуард Моисеевич рассказал о недавнем визите к нему майора Зимина. Чем больше он говорил, тем больше бледнело лицо, слушавшего его Загорского.
— Какого чёрта ты тогда припёрся сюда, чтобы следом за тобой примчались наши славные органы, или ты думаешь, что ты умнее их. Эдя, кто тебе это сказал!? Я тебе давно говорил, что ты не самый умный из евреев. Но ты оказался круглым дураком! — его взбесила беспечность Струмилина, хотя тот и божился, что слежки за ним не было.
— Но, как говорят, — бережёного, Бог бережёт. Так ты говоришь, точно никого за тобой не было? - глядя в упор на Эдуарда Моисеевича, переспросил Загорский.
— Клянусь, Игорь Михайлович, никого, — побожился ещё раз Струмилин.
Но его клятвы Загорского не успокоили. Он чувствовал, что место его пребывания скоро тайным не будет. И самое время подумать о том, как уйти отсюда, никем не замеченным.
Ну вот, пожалуй, и закончилась его "спокойная" жизнь. Жизнь, которая все эти годы утверждала его в мысли, что, наконец-то, он приплыл к тихой гавани, где и проведёт остаток дней своих. Но оказалось, что всё это мираж, который манил его все эти годы, а пришёл он в итоге к весьма неприглядному для себя результату. Но в тюрьму он не хотел.
А как же быть с мальчиком? Может быть, вернуть его отцу? Но ненависть при мысли о Сафронове, которого он считал повинным во всех своих неурядицах, отбросила это благое намерение. Если уж на то пошло, то мальчик не достанется никому. Злоба и ненависть перечеркнули его, уж если не любовь, то хотя бы привязанность к племяннику.
Во время разговора со Струмилиным он обратил внимание, что собака, подойдя к двери и уставившись в не плотно закрытый проём, завиляла хвостом. Загорский, подошёл к двери и открыл её.  Увидев испуганное лицо мальчика, стоящего за ней, он сурово сдвинул брови. Алмаз, подойдя к ребёнку, ткнулся носом ему в грудь.
— Я разве учил тебя подслушивать взрослых? — жёстко спросил Загорский, и, взяв собаку за ошейник, резко дёрнул в сторону. 
Алмаз с недоумением и обидой посмотрел на хозяина и отошёл в сторону.  В глазах мальчика Загорский увидел упрямство и немой вопрос. Но страха в них не было.
— Ты слышал весь наш разговор с Эдуардом Моисеевичем? — Мальчик молчал. — Когда я задаю вопросы, ты должен на них отвечать, ясно?
— Ты злой, я хочу к папе и маме. Я не хочу жить у тебя, я хочу домой, — губы Костика дрогнули, но большие зелёные, как у отца, глаза с вызовом смотрели прямо в лицо дяди.
Этот взгляд и эти глаза вывели Загорского из равновесия, он не терпел, когда на него так смотрели, а этот мальчишка был прямым укором всей его жизни. И он не сдержался.
—  Марш в свою комнату! — рявкнул он на мальчика, и, схватив его за плечо, едва не швырнул в сторону. Пёс глухо заурчал, и, посмотрев в его сторону, чтобы прикрикнуть и на него, Загорский увидел, что рычит он не на ребёнка, а на него.
Растерявшись от неожиданности, он заставил себя успокоиться и погладить собаку по голове.
— Ты что же, Алмаз, поднял голос на своего хозяина? Ну-ну, я понимаю тебя, ты просто переволновался, — но в душе его закипела обида и ревность. Он не ожидал, что пёс признает в мальчишке нового хозяина. Хозяином всегда должен оставаться он, Игорь Михайлович Загорский.
Струмилин, ставший невольным свидетелем  этой сцены, сделал вид, что произошедшее его не заинтересовало. Зная характер хозяина, не терпящего подобных ситуаций, он счёл нужным для себя не быть свидетелем.
Но провести Загорского было трудно.
— Что морду воротишь? Думаешь, я поверю, что ты ничего не заметил? — скривив рот в презрительной усмешке, спросил он. И вдруг громко рассмеялся. Струмилин не сразу понял причину его смеха.
— А что, будет у вас новый хозяин, пёс это чует, слышишь, Эдуард Моисеевич?  Вам ведь без хозяина никак нельзя, вы ведь кто, так, пешки, шестёрки. Быстро от рук отобьётесь. Ты вот себя вспомни, кто бы ты был, если бы не я. А?  Что молчишь, боишься? А ты ответь.  Ага, не можешь, значить боишься! — он внезапно прервал свою речь, и, повернувшись, вышел из комнаты.
Перепуганный Струмилин остался  один, вернее, с собакой, которую хозяин по привычке не позвал с собой. Не зная, что делать дальше, он посмотрел на пса, улёгшегося у двери, и смотрящего на него глазами сфинкса.
Так просидев с полчаса, он собрался уже позвонить Загорскому, но вошедшая домработница позвала Алмаза.  Кивнув Струмилину, сказала, что Игорь Михайлович просит его в кабинет.