Работа бывает разная.
Ваня с детства не любил все эти школьные опросы на тему: "Скажи, кто твои родители?". Потому что, как правило, все заканчивалось вовсе не весело. Когда мальчику исполнилось девять, ему стало казаться, что самая лучшая профессия для родителей — шофер или доктор. Потому что одновременно и нужен, и почетен, и… еще сотня-другая вещей, за которые не будут цепляться дотошные учителя.
Вот поэтому он понуро молчал, когда Татьяна Антоновна допрашивала учеников:
— Нам на классный час просто необходимо пригласить родителя с интересной профессией. Ну, кто позовет своих?!
Увлеченные
Ваниных родителей нечасто можно застать дома.
— Увлеченные они, — без раздражения говорит бабушка, — все в профессии своей.
Родители Ивана — актеры. А это значит — всегда на виду, вечно: то репетиция, то премьера, то выезд. Раньше ему даже нравилась вся эта суета. Гордо говорил в детском саду, что был за кулисами. Ребятишки таращились: надо же, практически небожитель. Как-то всей группой пошли на детский спектакль.
— Вон, вон моя мама! — радостно кричал из зала Ваня, нарушая все запреты — Она Белочка.
— А папа у тебя кто?
— Папа сегодня Царевич.
Он всегда знал родительские роли: учили их дома, бубня и весело подначивая друг друга. То Птица-Феникс, то Царевна-Лебедь. Мама всегда была такая красивая, необычная, молодая. Тормошила Ванюшку, приходя с работы, шептала на ушко:
— Сегодня шла по дороге домой, а навстречу — Дед Мороз!
— Не бывает Дедов этих. Я в костюмерной у тети Клавы видел. Висят там разные морозовы шубы, и эти, снегуркины костюмы. А потом ваши тети в них наряжаются.
Мама смеялась.
— Театральный ты ребенок, Иван. Никакой веры в сказку.
Веры в сказку так и не появилось, зато наметилось раздражение. Поначалу Ваня не придавал значения всем этим словам про то, что "нельзя до старости быть мышкой", "поросенок в сорок — это смешно". А потом как-то задумался. Задумался и понял однажды, что своих увлеченных родителей он стесняется.
Пресс-конференция для папы
— Сидоркин, ты меня слышишь? — оказывается, классная уже несколько раз пыталась добиться от Ивана внимания.
— Слышу.
— Раз слышишь, почему не записываешь? Так и пиши: "Присутствие на классном часе обязательно".
— А зачем?
— Как зачем? У тебя замечательный отец, заслуженный, местная знаменитость. Вот и расскажет нам о своей работе. Обставим все как пресс-конференцию. Вы, ребята, все будете журналистами разных изданий…
Татьяна Антоновна так увлеклась собственной идеей, что совсем забыла про Ваню Сидоркина. Он остался стоять и думать: что же сделать такого, чтобы отец ушел вместо классного часа на какую-нибудь репетицию.
Но, как назло, отец не только был свободен, но и крайне обрадовался предстоящему визиту.
— Вот здорово, Ваньша! С удовольствием расскажу всем о профессии. Это здорово ваша классная придумала.
— Угу.
— Да ты, как я смотрю, недоволен чем-то?
— Доволен.
— Ну-ка, брат, садись рядом и все подробненько мне обскажи.
— Папа, а почему ты решил стать актером?
— Почему? Так просто, в два слова и не рассказать. А что, тоже хочется? — отец хитро подмигнул.
— Нет. Даже наоборот, — выдавил Ваня и обмер. Но отец, вопреки опасениям, даже не нахмурился.
— Видишь ли, Иван… Чувство неудовлетворенности своими родителями мне тоже знакомо. Оно, наверное, у всех детей рано или поздно бывает. Сначала ты думаешь, что они делают что-то важное и интересное, а на деле оказывается… Просто ты вырос.
— Нет, нет! Все не так! Ты не понимаешь совсем! Как тебе сказать-то…
— Вань, да ты успокойся, все я понимаю. Для тебя актер — это Машков, Сталлоне, Табаков. А папа — так, в детские игры играется, верно?
Иван покраснел. Отец угадал. Сын очень боялся, что совсем скоро вечные Петрушки и Грибочки с Зайчиками станут смешными и убогими.
Можно просто попробовать
Пресс-конференция удалась на славу. Что интересно, ни одного каверзного вопроса задано не было. Вероятно потому, что Ванин отец все рассказал уже в самом начале выступления. А еще он предложил каждому попробовать свои силы в актерстве.
— Конечно, ставить спектакль я не предлагаю. Хлопотное это дело. Но скоро ведь Новый год, верно? Давайте оденемся в костюмы и проведем игровую программу для детей из Дома ребенка. Костюмы я, естественно, беру на себя.
Вечером Ваня, засыпая, долго размышлял: а почему им, его одноклассникам, ничуть не было стыдно? Орали, как оглашенные: "Давайте, суперская идея!" А если бы они на самом деле вот так всю жизнь?
И приснилось ему, что работает он, Сидоркин Ваня, не кем-нибудь, а водителем мусорной машины. Вроде бы важное и нужное дело делает, а ребята над ним смеются.
— Знаешь, пап, наверное, в каждой работе есть элемент стыда, да? — спросил утром сын.
— Нет, не так. Если тебе стыдно, то это не твоя работа. Вот ты — что видишь в моей работе? Только нелепый костюм? А то, что для ребятишек, приходящих на спектакль, сказка оживает, не видишь?
— Но ведь когда тетенька — Гаврош, это плохо?
— Ванька ты, Ванька, сколько тебе еще понять предстоит. Вот когда Дед Мороз пьян — это плохо, когда на улице ты встречаешь огромный бутерброд, это, наверное, тоже не искусство. Но последнее — для кого-то работа, понял?
— Я попробую поработать, папа. На празднике.
— Конечно.
***
У Ивана Сидоркина, студента театрального института, на стене висит фотография. На ней весело хохочут Мухомор, огромный заяц и худенький цыпленок. За ними искрится огнями елка. А в шкафу у студента висит атласный костюм клоуна. Его Ване сшила мама — самая замечательная в мире Фея и Белочка.
В выходные рыжий клоун открывает двери детской больницы, чтобы подарить немного сказки тем, кому ее так не хватает.
И кто может подумать, что это стыдно? Это замечательно, это здорово и это каждый раз совершенно новая работа.
Об этом рыжему клоуну по секрету рассказал отец, который сегодня вечером играет в классической постановке Шекспира.
А. Шведов.