 Много лет живу в Ростове-на-Дону, но родился я в хуторе Веселом Айрюмовского сельского совета. Недавно мне пришло письмо от сотрудников Гиагинского районного музея, в котором они сообщили, что хотят вручить мне книгу "Победители".
Ведь в ней есть строки о моем отце Василии Павловиче и брате Викторе Васильевиче. Оба в годы Великой Отечественной войны воевали в Гиагинском партизанском отряде. Потом Виктор был направлен в четвертый Кубанский кавалерийский корпус. А отец воевал на Курском направлении, где и попал под жесточайшую бомбежку. Был контужен, до февраля 1944 года находился на лечении в военном госпитале в городе Тамбове…
Я, конечно, счел необходимым приехать на свою родину и в Гиагинский музей, где мне и вручили книгу "Победили"…
В хуторе Веселом уже нет никого из родных, но я навестил его, постоял у памятника погибшим воинам-землякам. Ведь это у меня появилась идея увековечить память о погибших земляках в 1991 году, когда я в очередной раз приехал в отпуск. Моей маме тогда был 91 год. Вспоминая свою жизнь, она с грустью сказала, что так и не знает, где похоронен старший сын Николай. Он в июне 1941 года окончил 10 классов и поступил в Грозненское пехотное училище. А в ноябре того же года его отправили на фронт. В марте 1942 года погиб. Так и родилась идея сделать памятник. Уточнил список всех наших хуторян, кто не вернулся с той проклятой войны. Их оказалось 19 из 33, ушедших на защиту Отчизны.
Ушло достаточно времени на изготовление и гравировку на металлической пластине списка погибших земляков, да и самого памятника. мне оказывали помощь все, к кому я обращался. Когда устанавливали памятник в хуторе, меня пригласить забыли, но на его открытии был мой брат Виктор.
... Перед началом войны я был подростком, но помню жуткие эпизоды из своего детства. Отец и два брата ушли на фронт. Август 1942 года. Немцы были на подступах к нашим краям. Мы с мамой хотели, было, уйти в село Сергиевское к родственникам. Да не удалось. Наши войска отступали, мы видели этот нескончаемый солдатский поток. смотрели со страхом на них, у каждого сердце сжималось от ужаса и боли. Никто не  знал, что с нами будет. Орудийные залпы слышались где-то рядом, поэтому мы не рискнули уходить из дому. Мама решила, будь что будет. В тот день и пришли к нам немцы. Я и соседский мальчишка спрятались за плетнем и наблюдали за тем, что непрошеные гости собираются делать. По собакам стреляли, они бросались на чужаков, бычка тоже пристрелили. Бесцельно палили автоматной очередью по пустынным улицам. Потом немцы шумной оравой ввалились к нам во двор, подошли к колодцу, разделись донага и стали поливать друг друга холодной водой. После чего заставили мать приготовить им ужин. А вскорости они укатили в сторону станицы Кужорской. На следующий день к нам прибыли танковая колона, много мотоциклистов, но не задержались, тоже ушли в сторону Кужорской. В один из дней мама достала припрятанный окорок, а, заслышав топот, быстро накрыла его платком и посадила меня на него. Немец начал шастать по комнате в поисках еды. Конечно же, догадался, что мы спрятали. Вырвал из моих рук окорок. мама подошла, чтобы закрыть меня собой, ведь немец был вооружен. Увидев его лицо, обомлела, назвала его по имени. В ту же секунду и он был ошеломлен. Оказалось, они знакомы. Еще в 1916 году этот немец, будучи пленным, работал у какого-то помещика конюхом, а моя мама батрачила у этого же помещика на табачной плантации. Не скажу, что они были рады этой неожиданной встрече, но немец, помню, сказал маме: "А ведь это ты нагадала мне, что вернусь сюда большим начальником. Вот, до генеральского чина дослужился". Мама успела ему сказать, что у него есть сын, одна из горничных помещика, у которого они работали, в 1917 году родила. Ганс, кажется, так звали того немца, к тому времени был уже в Германии. И о сыне не знал ничего. А он, летчик-истребитель, убивал немцев в небе и на земле. Мама достала из альбома его фотоснимок, который был у нее, отдала немецкому генералу. Он долго вглядывался в лицо на снимке, ничего не говоря. Медленно вышел от нас. Через несколько минут принес две банки консервов.
К вечеру у нас в хуторе появилось много немцев, а с ними староста — наш хуторянин и полицейские. Мы с мамой все-таки ушли к родственникам от греха подальше. Не столько немцы бесчинствовали с мирным населением, сколько староста — сдавал своих, а полицейские расправлялись с детьми, стариками, забирали в каждом доме любой провиант, теплую одежду, зимнюю обувь. Многих жителей возили в Гиагинскую, Майкоп, и маму, в том числе. Она рассказывала, что их заставляли грузить в вагоны землю, а вагоны отправляли в Германию. И не только мирное население выполняло эти работы, много пленных красноармейцев — тоже.
Помню, как мы спасли одного партизана, который пробирался в наш хутор за какой-то информацией, наверное, связным был. Удалось спрятать от старосты, ночью переодели его в женскую одежду, и он ушел от нас…
Вернулись мы домой, когда наши войска погнали фашистов с родной земли. Своего дома не узнали, в нем ничего не осталось, даже веника с совком не нашли. В общем, месяца полтора приобретали все необходимое, голодали, страдали. Да мы не одни такие были, дал Бог силы, выжили.
P.S. Не могу не поделиться своими впечатлениями о поездке на родину. Загрязненный пруд, в котором нельзя купаться. Заросшие сорняками отдельные островки на улицах поселков Нижний Айрюм, Новый. Спасибо, что кто-то ухаживает за памятником, который установлен по моей инициативе. Не удалось узнать — кто…
А. Ануфриев.
г. Ростов-на-Дону. |
