С Николаем Назаровичем Золиным я встретилась на улице. Я возвращалась из энергосбыта на работу, он шел, прихрамывая, в магазин.
Встреча эта была накануне майских праздников, и душа логично потянулась к пожилому человеку.
— Мне 87 лет. Здесь, в Гиагинской, я и родился, и крестился.
— Воевал?
— Ну, а как сама-то думаешь?— показал он взглядом на деревянный протез.
Разговорились. Оказалось, что он живет рядом со своей дочерью, которая все время посещает отца, потому что волнуется о его здоровье и уже побаивается надолго оставлять одного в доме.
Николай Назарович прожил трудную жизнь, но ни за один прожитый день ему не стыдно. Вот только нервы иногда подводят, и некоторые воспоминания вызывают непрошеные слезы.
— После войны приехал ко мне один человек. Кто такой, откуда — не признал, пока тот не представился: "Моя фамилия Ламанов", — сказал гость.
Оказалось, что он воевал с моим отцом под Харьковым. Там мой батя и пропал без вести. По крайней мере так значится в документах.
Волей судьбы я уже позже узнал, что служил с сыном этого Ламанова. Но наши пути разошлись, когда меня ранило под Ленинградом. Я пытался его найти, писал письма, но ответа не получил. Хотелось бы знать, жив ли он сейчас. Годков-то нам уже немало. Я уже семерых со-товарищей проводил в мир иной.
Да что там вспоминать?— говорит Николай Назарович, не находя удобное положение своему протезу. — Ноги нет, а боль есть — ерунда какая-то,— сердится он.— Видно опять на дождь раны ноют. Эх, что хорошего-то видели мы от этой жизни? В тридцать третьем с голоду пухли, в сорок седьмом снова голодали, на столе кроме макухи ничего не было. А между тридцать третьим и сорок седьмым — война.
В 1941 году Николаю Назаровичу еще не было и шестнадцати. А как срок подошел, призвали в военкомат.
— Нас построили, и пошли мы пешими до станицы Прохладной, где нас распределили, кого куда. Я попал в разведроту.
С 1943 года выполнял задания, как разведчик, а закончил войну на Ленинградском направлении.
Здесь, при выполнении боевого задания был ранен. Снаряд попал в ногу и оторвал пол-стопы.
Сначала Николая Назаровича отправили в Ленинградский госпиталь, а затем в Кисловодск. Нога не заживала, и если бы не приехавший в госпиталь профессор, могло бы закончиться совсем худо. Но он лично сделал операцию, и хотя ногу почти полностью не удалось сохранить, но зато остался жив.
Вернувшись домой, сразу попросился на трактор. Бригадир пока позволил ему поработать прицепщиком, но, видя, что парень, как в бой, рвется на настоящую работу, дал ему трактор "Универсал".
Трудился также в дорожном хозяйстве на гусеничном тракторе, а последние перед пенсией 20 лет работал в Гиагинском КХП. К работе относился ответственно, без скидок на протез и житейские проблемы.
— Так мы привыкли. Такое наше поколение.
Г. Шовгенова. |