Это была обычная крестьянская семья. Жили-не тужили, вели своё хозяйство, без него на селе не прожить, сад-огород давали всегда неплохие урожаи. Не стало давно хутора, в котором родился глава семейства Семён Иванович Лесной. Нет и его среди живых…
"Мой папа родился в хуторе Гавриловском, что был неподалёку от посёлка Нового. Семья Лесных была многодетной — четыре дочери и два сына. Папа был самым младшим ребёнком, 1909 года рождения. А мама приехала из Житомирской области. Хутор наш небольшой был — 230 дворов. Папа быстро присмотрел бойкую девушку с украинским говором. Вскорости и поженились. В 1936 году я у них родилась, в 1939-м — средняя дочь Катя, в 1941-м — младшенькая Лина. Ей было пять месяцев, когда началась война…
Папа и трактористом работал в колхозе, и шофёром, и кузнецом. Меня, как старшую, он часто брал с собой в кузню. Я до сих пор хорошо помню это старенькое зданьице. Там всегда был порядок. С одной стороны в ряду установлены бороны, плуги, ещё какие-то железяки, я в них мало разбиралась. С другой стороны — тракторы. А возле кузни стояла машина полуторка, на ней работал наш сосед Пётр Михайлович Сюсюкайло.
До войны наш колхоз назывался "Фурманов". В 1940 году в колхозе уродился большой урожай. План по зерну не только выполнили, но и перевыполнили. За это в начале 1941 года колхозу выделили из Ростова два новеньких трактора "Сталинец". Получать их отправили моего отца. А тут и война... Отца оставили по брони, чтобы он научил женщин работать на тракторах. Вот и учил он Марию Новикову, Евдокию Капустину, Наталью Ларину, в аккурат, во время уборки. Готовить поля под урожай 1942 года трактористки начали уже самостоятельно, потому что отец мой 2 сентября 1941 года ушёл на фронт.  провожали всем хутором. А планов было громадьё — построить дом, для чего был приобретён лесоматериал, который оказался ненужным.  Но колодец,  выкопанный моим отцом, до сих пор является источником чистой родниковой воды там, где от родительской хаты не осталось ничего.
Через год на отца пришло извещение, как о пропавшем без вести в боях за Новороссийск… Оборвалась его жизнь, надломились наши судьбы.
Пока не было войны, мама не работала, занималась нами да хозяйством по дому и двору. А как папа ушёл на фронт, мама устроилась работать на свинарник. Он в нашем же хуторе и был. Я оставалась в няньках. Бабушек не было. Мамина мама так и жила в Житомирской области. А родители отца умерли ещё до войны.
Бывало, мама спозаранку печь истопит, наготовит  нам еды.  Уходила на ферму, мы ещё спали, а приходила домой, когда мои младшие сёстры уже спали. И только я поджидала её. С вечера мне накажет, что нужно сделать, а главное, просила всегда, с сестёр глаз не спускать. Особенно с Лины. Я так боялась за неё, что с рук  её не спускала. Иногда соседские бабушки заглядывали к нам, чтобы убедиться, что у нас всё в порядке. В каждой семье своих дел хватало.
Когда к нам пришли немцы, мы три соседские семьи жили в одном доме. Хуторские хлопцы, те, что постарше, выкопали большой окоп и даже земляные ступеньки сделали. Вся детвора помещалась в том окопе, днём мы отсиживались в нём. Так было безопаснее. Хотя немцы не трогали население, не убивали, не казнили. Одна беда была — забирали скотинку домашнюю, провиант.
У нас была своя корова. В первые же дни оккупации пришли немцы с нашим же хуторянином полицаем и кормилицу забрали. Мы, было, уцепились за коровий хвост, плачем, не отдаём животину. Да что там наши детские силёнки в сравнении с мужской силой. Взяли они корову за рога и увели со двора. С голоду мы не поумирали, конечно. Но без коровы туго пришлось. Спасибо папиной сестре, она отдала нам свою козу, которая скоро привела нам козочку. Так что молочко нас выручало. Наш дом был рядом с речкой, ловили гребешков, мелкую рыбёшку, раков находили. Варили посреди двора на треножке суп. Вот так и выживали.
Подошёл сентябрь, мы ещё под оккупацией были. В школу надо собираться. А обуви нет никакой. Немцы, забивая скот себе на пропитание, шкуры выбрасывали. Наши парни приловчились выделывать их и шить обувь, она называлась "поршни".
До школы было метров 800, чтобы поршни дольше проносить, приходилось идти босиком, а в школе обуваться. Эту обувку надо было держать в сухом, а иначе кожа быстро напитывалась влагой, ноги промерзали.
В общем, кое-как мне удалось окончить четыре класса. после освобождения нашего хутора от немцев, положение сразу не поправилось. Война ведь продолжалась. Не за что было купить нормальную одежду, хорошую обувь. А средняя школа находилась за три километра от дома. Пришлось мне пропустить весь учебный год.  От военкомата мне, как дочери пропавшего без вести фронтовика, выдали фуфайку. Но…
Всё лето я выполняла разную работу в колхозе, чтобы заработать денег на репсовое платье и литые резиновые галоши. А в большей степени нас, молодёжь, отправляли на прополку лесополос. Заработала денежек, купила и платье, и галоши литые. Только потом зимой я отморозила ноги в этих галошах. Суставы и сейчас постоянно крутит от боли так, что ни одна мазь не помогает.
…Семь классов мне удалось-таки окончить потом. А перспектива была одна —  хуторская ферма. Приняла группу 15 коров... Вот так и прошла юность —  в трудах да в печали, что остались мы без папки. С ним бы легче переносились тяготы. С войны не вернулся не только наш отец. Радовались мы, дети, за тех, чьи отцы или сыновья, братья пришли с фронта в свои семьи. Но нас, хуторян-гавриловчан, до сих пор объединяет какое-то особенное родство, что ли. Всем миром справляли свадьбы, посреди хутора собирались за общим столом в праздники. Да и в горестные часы были всегда вместе. Может быть, поэтому мне было легче переносить свою сиротскую долю…   
Время шло. Оно стирало боль в сердце, что  с нами не было папы ни в радостях, ни в печалях. Мы, его дочери, замуж повыходили, детей нарожали. А он ничего этого не видел. Мама тоже привыкла к мысли, что его нет. Да теперь уж и мамы с нами нет. На 92-м году умерла.
А нам пришлось пережить ещё один трогательный момент, пронявший до глубины души и горьких слёз.  В 2011 году мы, три его дочери, узнали, что наш отец Семён Иванович Лесной погиб при освобождении Новороссийска, похоронен был в братской могиле, на мемориальной доске в числе других защитников этого города значится и его фамилия. Надежда Николаевна Дрыкова в то время была руководителем поискового школьного отряда, делала запросы в  архивы о земляках, пропавших без вести в ту проклятую войну. Она-то и докопалась до истины. За что ей огромное спасибо. Не знаю, почему никому из нас его дочерей не приходила мысль дознаться о гибели  отца.
Мы ездили к месту  его захоронения. Памятник стоит на территории цементного завода "Красный Октябрь". Попросили у папы прощения, поплакались, рассказали, как трудно нам пришлось без него, как наша мама так и не узнала, где покоится его прах. Эта фотография, которую вы видите, единственная, что есть у нас. Таким папа уходил на войну. Таким он и остался в нашей памяти".
Г. Шовгенова.
От автора. Эту историю нам поведала Зоя Семёновна Макаренко. Человек с активной жизненной позицией, готовый всегда прийти на помощь тому, кто в ней  нуждается. Она гостеприимна и для неожиданных гостей. Хотя дома её застать почти невозможно. Общественной работы много, которую она добросовестно выполняет. А кроме того не пропускает ни одну репетицию в хоре. Знает, что народный коллектив "Ивушка" Дома культуры "Гиагинский"  не должен потерять свою марку. Состав его периодически меняется.
— Мы ж, пенсионеры, в таком возрасте, что не ровен час, выводит кого-то из строя, — говорит Зоя Семёновна. — А хор должен жить. На это нас настраивает его  руководитель Владимир Ткаченко.
…Недавно в гости к Зое Семёновне приходили учащиеся из  школы № 4. Их заинтересовала её судьба, как труженицы тыла в годы войны, как подростка, лишённого детства. Правда, они пришли с предложением помочь ей в чём-нибудь по дому. Зоя Семёновна, конечно, напрочь отказалась от их  помощи, усадила гостей за стол,  в один миг уставленный пирогами, которые  печёт сама.  Центр стола занял большой самовар. Под чаепитие она рассказала детям о себе, о судьбе своих ровесников, которых постигла та же участь, что и её в годы войны и после неё. О том, как много лет работала на сахарном заводе, откуда и на пенсию ушла. Да и вообще о том, как справляется и продолжает справляться с разными трудностями в жизни, но, не жалуясь на них. В этом, наверное, и есть крепость её духа.  
Своими впечатлениями об этой встрече школьники поделились высказываниями в стенной газете, которая выпускается в этой школе регулярно.
А Зоя Семёновна по поводу этой встречи сказала, что сегодняшним подросткам нужно рассказывать о том, как жили их бабушки и дедушки.
— Они и слушали меня внимательно, и вопросами засыпали так, что я еле успевала на них отвечать. По учебникам истории они никогда не узнают историю своей семьи, своего рода. Не уберегли мы с Катюшей нашу младшую сестрёнку. Это ещё одна наша боль, которую пережить труднее, чем боль в суставах. Но жить надо. И радоваться каждому дню. А не раскисать перед проблемами.
Вот такая она, Зоя Семёновна Макаренко, дочь Семёна Ивановича Лесного, погибшего в боях за Новороссийск. Его дочери, ради которых он отдал жизнь, не посрамили его чести. Достойное место в обществе занимают и его внуки.
Память о войне, как и каждом историческом событии, живет не только на книжных страницах, она в сердцах и душах поколений! Дети, внуки, а теперь уже и  правнуки Семёна Лесного  не видели войны, но они  знают о ней. И будут помнить, какой ценой было завоёвано их счастье.
Оборона Малой земли имела большое значение:
к ней были прикованы крупные силы противника — четыре немецких и одна румынская дивизии; наличие на западном берегу Цемесской бухты советских войск парализовало деятельность Новороссийского порта, в который не смог беспрепятственно войти ни один вражеский корабль; западная группа войск 18-й армии, защищавшая Малую землю, сыграла важную роль в освобождении Новороссийска 16 сентября 1943 г. и разгроме действовавших здесь немецко-фашистских войск.
Победа под Новороссийском положила начало изгнанию врага с Таманского полуострова и обеспечила победоносное завершение битвы за Кавказ. Ведь именно отсюда наши войска начали наступательные атаки на Запад, на Берлин…