(Продолжение. Нач. в № 21 "КЗ” от 21 марта 2012 г.) Танец закончился. Не размыкая рук, не сговариваясь, они, молча, двигаясь как во сне, вышли в ночь. Оставшись наедине, прижались друг к другу, сливаясь в поцелуе настолько страстном, что, казалось, за ним непременно должно последовать нечто большее…

Мария почувствовала, что противостоять искушению ей становится все трудней. До сих пор ей удавалось держать себя в руках.

— Аслан, все, хватит, — задыхаясь, строго произнесла Мария, с трудом возвращаясь к действительности. — Пойдем.

Он послушно, как мальчишка, двинулся за ней, все еще оставаясь во власти только что пережитых чувств. У двери ее номера они остановились. Мария чувствовала, что он хочет остаться с нею, но не решается попросить. А сама она не предложила — боялась разрушить то хрупкое, что возникло между ними, боялась, что не сумеет сдержать тех чувств, которые уже успели пробудиться в ней и которые торопили ее почувствовать себя в мужских объятиях наконец-то желанной и счастливой.

— Милая моя, — произнес Аслан. — Хороших снов…

— Спокойной ночи, — сдержанно ответила Мария. — До завтра…

Аслан протянул было руку к плечу женщины, но ее взгляд остановил — "не делай глупостей…". Смутившись, он повернулся и ушел. И это показалось ей весьма значимым поступком мужчины, которому она верила и которого уже начала любить. Сейчас она уважала и себя за то, что смогла устоять от соблазна расслабиться, раскрыться, чтобы как можно дольше насладиться зарождающейся любовью.

В тот вечер Мария долго не могла уснуть, она ходила по комнате, бесцельно перекладывая свои вещи с места на место, все повторяя: "Аслан… Асланушка… Асланчик…" Словно пробовала его имя на вкус.

Всю ночь Аслана преследовали мысли о Марии. Он вспоминал, что она говорила, с каким выражением смотрела на него, как заразительно смеялась над его шутками. Общение с ней подействовало на него как любовный напиток, и объяснить это было невозможно. От нее исходили флюиды, равносильные колдовству. Он был счастлив с нею, просто обожал ее. Впервые в жизни Аслан начал понимать, что существует в этом мире нечто такое, оторваться от которого просто нет сил… Однако такая привязанность пугала его, он понимал, что дальнейшее развитие их отношения ни к чему хорошему не приведет.

"Я взрослый мужчина, — рассуждал Аслан,— у меня своя жизнь, своя дорога. Что нужно мне от этой женщины? Надо остановиться, прежде чем сделаю следующий шаг. Ведь какой бы удивительной она ни была, даже полюбив друг друга, мы лишены будущего”. Да, я выброшу ее из головы — твердо решил Аслан, вновь воскрешая в памяти лиловое платье, темные глаза и нежные руки… И все же продолжая внутренний спор с самим собою, Аслан задался вопросом: был ли он счастлив в браке с женщиной, за которую его сосватала родня? И не мог себе не признаться, что грех жаловаться ему на свою спутницу по жизни — вниманием и заботой всегда был окружен. Но глубоких чувств, таких, как вспыхнули здесь, — не было. Он вспомнил, как, сразу после его возвращения из армии, мать стала торопить его жениться на девушке образованной из хорошей семьи. В то время как он любил другую, дождавшуюся его возвращения. И которую, в знак благодарности за верность, он пообещал взять в жены. Но, прослышав о предстоящей помолвке, его родня сделала все, чтобы помешать счастью молодых. По мнению близких родственников, избранница Аслана была ему недостойной парой. Они где-то прослышали, что старшая сестра невесты, не дождавшись родительского благословения, сбежала из дома вслед за своим возлюбленным. Недолго молодожены прожили вместе, вскоре разбежались. Сейчас разведенка живет далеко от родных мест, домой возвращаться не собирается. И кто его знает, какой образ жизни ведет. Потому и боялись, как бы невестка не пошла по пути сестры-распутницы. Ведь беспутство женщины в глазах чеченцев — большой позор…

Он до сих пор помнит, как в те горькие для него дни, мать слезно умоляла его одуматься: "где это слыхано, чтобы в нашем роду жены позорили мужей?"… Как ни старался он убедить близких в том, что у них будет совсем по-другому, родня твердо стояла на своем. И уважение к голосу старших, впитанное с материнским молоком, их доводы, наставления отняли у него все силы бороться за свою любовь. Он и сейчас помнит, чего ему стоило, чтобы в одночасье отказаться от самого дорогого в жизни — быть любимым. Конечно же, его неблаговидный поступок не остался не замеченным. Нашлись те, кто обвинил его: как он мог такой-сякой бросить девушку, чуть ли не помолвленную с ним? Случившееся представлялось и ему невероятным кошмаром, но оно было явью, реальностью, с которой ему предстояло жить дальше. Но как? Ради чего?..

Аслана еще долго терзали мысли о своей безвозвратно ушедшей любви. Но, каждый раз, размышляя о возможных последствиях их нежелаемого брака, он находил им свое оправдание. Не мог он нарушить веками сложившиеся устои, обычаи предков, которые диктовали ему общество и родня — иначе его перестали бы считать чеченцем. Да и как он мог не прислушаться к голосу матери, как мог обмануть ее, перенесшей на своих плечах все тяготы и заботы о детях, рано оставшихся без отца-кормильца? Именно на него, самого младшего из всех братьев и сестер, она возложила все свои несбывшиеся надежды. В свое время мать не смогла получить достойного образования — помешала война. Вот потому и спешила, во что бы то ни стало дать возможность сыну продолжить учебу. По ее мнению, женитьба Аслана на образованной девушке позволила бы ему идти по верному жизненному пути, а значит, быть востребованным. Так она понимала свое назначение - сделать сына счастливым... Аслану до сих пор порой слышится по ночам ее назидательный голос: "Ты будешь известным, а для этого должен учиться. Должен, должен…"

…Вынырнув из своих тяжелых мыслей, Аслан и не заметил, что спускается вниз по лестнице, в вестибюль гостиницы. Впереди мелькнула знакомая фигурка.

— Мария! — неожиданно для себя крикнул Аслан. И по тому, как быстро она оглянулась, как резко остановилась, догадался, — ждала его. — Подожди! — и он, сойдя со ступенек, подбежал к ней. — Провожу тебя…

— Надо же, — протянула Мария с защитной насмешливостью, — не ожидала тебя здесь встретить. Женщина лукавила, весь день она также не находила себе места. И вышла в холл с единственной мыслью и надеждой — увидеть своего друга. Аслан протянул ей конверт и потому, как осторожно и робко ложился он на ее ладонь, поняла, что это были новые признания.

Т. ПОПОВА.

(Продолжение следует).