Ей уже минуло сорок пять, и как-то незаметно она перестала ощущать себя "ягодкой". Хотя по-прежнему, но уже скорее по привычке, с удовольствием ловила на себе восхищенные взгляды мужчин, и по-прежнему ей нравилось ощущать себя душой компании. Однако где-то в глубине ее души уже притаилась осень, все чаще посещала усталость, и привычный ритм жизни покрывался рутиной.

Она давно перестала мечтать о любви: неудавшийся брак наложил свой отпечаток на ее отношение к мужчинам. "Наверное, все они на одно лицо: невнимательные, неинтеллигентные". И хотя в дальнейшем на ее жизненном пути встречалось немало ухажеров с предложением руки и сердца, соединить отношения новым союзом она не торопилась: "Наверное, я просто другая, не похожая на остальных женщин".

Потому и предпочитала свободу, оставляя за собой право, без каких бы то ни было обязательств, прервать отношения. Словно предчувствовала, что вот-вот случится в ее жизни встреча — самая главная, которая заберет без остатка все чувства — и нежность, и любовь, и верность, и это самое стремление быть свободной.

…На очередной форум врачей, который вот уже третий раз проходил в донской столице и на который постоянно делегировали именно ее, Мария собиралась без особого энтузиазма, хотя и с надеждой. После напряженного летнего сезона, когда пришлось работать за троих, подменяя отпускников, ей так хотелось расслабиться, отдохнуть, отвлечься от чужой боли. В некоторой степени предстоящий недельный форум докторов такую возможность предоставлял. Как правило, он проходил на одной из баз отдыха на левом берегу Дона, и прекрасная природа, величавое течение большой реки настраивали в свободные от семинаров и заседаний часы на лирический, минорный лад. Удручало только однообразие тем, обилие знакомых лиц, высоких званий и чинов.

Задерганная количеством больных, кучей вызовов и историй болезней терапевт Мария опоздала на съезд докторов Южного региона. И, тем не менее, она не ринулась на утреннее заседание, сломя голову. Верная своей привычке, разобрав в отведенном ей номере свои вещи, тщательно отгладила любимое лиловое платье, сделала прическу, подкрасилась и только тогда "вышла в люди", успев как раз к перерыву. Она независимо стояла в холле, теребя в руках сумочку и нетерпеливо оглядывая разноцветную толпу в поисках знакомых…

— А вы красивая женщина,— услышала вдруг у самого уха, резко обернулась и наткнулась на восхищенный взгляд не очень высокого, но атлетически сложенного мужчины. Быстро оценила моложавость чуть удлиненного лица, четкую и твердую линию губ, отметила непонятную грусть в восточном разрезе темных глаз. Горделиво вскинула точеную головку с греческим профилем и почему-то сказала:

— Я знаю. Мне многие об этом говорят.

Сказала, и сама удивилась, как смело прозвучали эти слова. Однако незнакомца они не смутили. Он придвинулся ближе и, улыбаясь, спросил:

— Можно я буду вашим охранником?

— От кого же меня охранять?— с иронией поинтересовалась Мария.

— От всех этих мужчин, — плавно повел рукой "новоявленный защитник", и, посерьезнев, добавил: — От их взглядов, от их улыбок, от их рук, в конце концов!

Эта заявка озадачила и одновременно заинтересовала Марию: "А почему бы и нет? Если мое сердце пока свободно, то я не вижу ничего плохого в легком, ни на что не претендующем недолгом романе". Она не стала спрашивать себя о том, что будет дальше. Сейчас она находилась во власти того, что происходило в эти минуты. Чуть помедлив, Маша величаво склонила голову:

— Ну что ж, разрешаю…

Весь вечер незнакомец не отходил от нее ни на шаг. Он сопровождал ее везде. И его желание произвести на Марию впечатление бросилось в глаза с первых же минут общения. Это стало раздражать женщину: очередной ловелас, подумалось, ищущий любовные приключения на стороне… Она даже не стала расспрашивать его о том, откуда он родом: "посчитает нужным — расскажет о себе"… Но чем дольше она общалась с ним, тем больше убеждалась, что спутник ее далеко не из "казанов”, что за его навязчивым ухаживанием кроется нечто другое. Каким-то шестым чувством уловила, как нелегко дается ему это общение. Мария искоса посмотрела на своего собеседника, пытаясь угадать: кто же этот таинственный ухажер и сколько ему лет…

Мысли прервал Аслан, так представился незнакомец, пригласив ее поучаствовать в очередном семинаре. На занятиях они сидели рядом. Аслан то и дело наклонялся к Марии, комментируя высказывания выступающих. Причем, делал это с таким знанием дела, что женщина стала поглядывать на него с всевозрастающим уважением. Несколько раз он касался ее руки легкими, ласкающими движениями и эти прикосновения почему-то отзывались в ее душе каким-то щемяще-тревожным ощущением.

— Кто вы? — шепотом спросила Мария.— Раньше вас не видела.

— А я впервые здесь. Приехал из Чечни, из Грозного…

"Господи, подумала она, только чеченца мне не хватало". Для нее, как, пожалуй, и для большинства ее соотечественников, терроризм прочно ассоциировался с Чечней. Жители этой республики казались ей жестокими, необузданными, ограниченными, в мозгах которых одно — война и ненависть к русским. А тут …мягкий, интеллигентный человек — открытый, буквально преклоняющийся перед ней… Новоявленный ухажер понимающе взглянул на нее карими с грустинкой глазами, усмехнулся:

— Не бойтесь, я не террорист. Людей не убиваю — лечу. Профессор я, медуниверситета. Успокоились? Мария недоверчиво выдохнула:

— Профессор?.. Не может быть!

— Почему? — с обидой спросил Аслан.

— По-вашему, среди чеченцев не может быть нормальных, порядочных людей?

— Да нет, — смутилась Мария. — Просто, неожиданно как-то и странно…

— Мне тоже странно. Как мальчишка стараюсь произвести на вас впечатление, а мне ведь за пятьдесят уже…

На лице у нее появилась мягкая дразнящая улыбка. Он сразу же ощутил ее притягательность, сознавая одновременно и опасность, в ней заключенную, но отступить уже не мог… (Продолжение в следующем номере)