— Борис Викторович, а банкет по случаю будет? — в глазах Коли, весело прыгали бесенята.
— А как же, парни! А звёздочки в шампанском обмыть, чтобы ярче сияли! — и весело рассмеялся вместе со всеми.
             Глава 68
На суде отсутствовал главный преступник Загорский Игорь Михайлович, он же Гор, он же хозяин, в виду его смерти. По этой же причине, но только из-за смерти насильственной, исполненной по приказу хозяина, отсутствовал и господин Криштевич. Отказавшись от пожизненного заключения, Загорский, сам себе вынес смертный приговор. По церковным законам он совершил смертный грех, покусившись на собственную жизнь, данную ему Богом.  Так и  не сумев прожить её так, как записано в Завете. И как должно быть по законам нашего, человеческого общества.
Совершая самоубийство, человек совершает смертельный грех. И, как, за всякий грех, он будет наказан. Но этот грех особый и  расплата за него долгая. Убийца ещё при жизни начинает уже "платить" за свои преступления. Жизнь его разделяется, как бы, на две половины. До совершённого преступления человек находится под защитой Бога, человеческих и общественных законов. После совершённого убийства, совесть его, начинает пытать его, не давая покоя ни днём, ни ночью. И, как бы ни хорохорился преступник, как бы ни бравировал своим положением, но страх перед своей жертвой поселяется в нём и живёт до конца его жизни. Так было и с Загорским, так было и с Зубаревым… Их жертвы, безвинно убитые ими, преследовали их всегда. Загорского до самой последней минуты его жизни. Зубареву  же  придётся в тюрьме молиться и просить прощения у Бога за то, что он совершил. Но Загорского оправдывает хотя бы то, что в последние минуты своей страшной жизни, он не совершил злодейства и не лишил жизни ни в чём не повинных людей и ребёнка. Но даже и это не может его полностью оправдать и умалить его вины…
Зубр, Зубарев Максим Петрович, бывший офицер, разжалованный за совершённое преступление, был приговорён за ряд убийств к пожизненному заключению. Ему придётся до конца дней своих видеть тех, кого он лишил жизни, и просить прощения, но самое страшное, что глаза того парня, Андрея Сураева, будут преследовать его во сне и наяву…
Охапов Александр Иванович, Охап, пройдя курс лечения, отправился на зону на пятнадцать лет, остальные получили различные сроки. Жаль, что многих из них тюрьма ничему не учит, в смысле, хорошему и доброму, и не все они встают на путь исправления…  
К сожалению, человечество пока что не нашло ничего лучшего, как изолировать преступников от общества, сажая их за решётку. Как сажают за решётку в зоопарке диких зверей. И если несчастные звери вынуждены томиться в клетках только ради того, чтобы удовлетворить любопытство людей, приходящих посмотреть на них, то от преступников, сажая их за решётку, люди избавляют общество от "себе подобных", но опасных своих членов.
Сафронова Анжелика Александровна была осуждена на восемь лет. И хотя сам Глеб простил её, и даже написал прошение с просьбой сократить ей срок, суд отклонил его. Ему было тяжело говорить сыну, что его мать осуждена, поэтому на первое время мальчику было сказано, что она уехала в Америку…
Господин Струмилин Эдуард Моисеевич, нарушивший все три заповеди своего отца и заповеди божьи, был осуждён на шесть лет колонии общего режима. Ресторан у него не отобрали, и часть его капиталов, переведённых на родственников и за границу, не была конфискована.
 Поэтому главный принцип своего отца, Моисея Эдуардовича, "бедных евреев не бывает", он всё же не нарушил. А подумать над остальными у него будет достаточно времени, там, куда он отправился после суда…
"Повезло", пожалуй, только господину Милолюбову Евгению Григорьевичу.  В "своих кругах"  "Милашке   Любе". Господин Милолюбов, почувствовав, что запахло "жареным", быстро собрал свои "скромные пожитки" и с паспортом на чужое имя успел скрыться на просторах Европы или Америки. Но уголовное дело на него было заведено и передано в Интерпол. Насколько долго ему там "гулять", это уже дело европейской полиции и нашей российской…
  Глава 69
Глеб и Варя расписались в один день с Дмитрием Ермошиным и его невестой Олей. Свадьбы сыграли тоже в один день и в одном ресторане. Были приглашены только родные и близкие друзья. Генерал-полковник Суздальцев, приехавший на эти торжественные события, которых он долго ждал от своего племянника, встретился  с сестрой, приехавшей на свадьбу сына и его друга из Германии, с отчимом Димы.
Произнеся тост на правах отца любимого племянника и его друга Глеба, он сказал:
   —Хочу пожелать в этот прекрасный для вас день, чтобы те глубокие чувства, которые сегодня освещают ваши лица и сердца, вы сохранили и пронесли до конца своей жизни. Пусть будет любовь и согласие в доме вашем, пусть рождаются дети от этой любви. И жаль, — генерал помолчал, и, оглядев присутствующих, продолжил. — Что в этот радостный день нет с нами твоего отца, Дима, и твоих родителей, Глеб, —  и, посмотрев, на Варю, добавил. —  И твоей матери, Варя. Но мы знаем, что они с нами, и радуются за вас, как и ваш друг, Андрей Сураев…   
Пригубив бокал, он вдруг, озорно блеснув глазами и посмотрев на молодых, крикнул: "Горько!!" Гости дружно подхватили этот счастливый призыв.
Под звон хрустальных бокалов, с улыбками и со слезами на глазах, все желали молодожёнам счастья, любви, здоровья. И всего, что желают на всех свадьбах…
         Глава 70
Сидя на другой день на даче у Дмитрия, расположенной среди высоких и стройных сосен, Артём Антонович, помешивая угли в мангале, посмотрел на двух друзей:
— Ну, расскажите мне, парни, что там у вас с сокровищами произошло? Димка мне по телефону что-то второпях отбарабанил. А мне хочется в деталях, — и, улыбнувшись, добавил. — Я хоть и генерал, но в душе ведь тоже романтик. В детстве любил Стивенсона и его "Остров сокровищ" читать. Эта приключенческая повесть была и моей настольной книгой, — снова по-мальчишески улыбнулся он.
Глеб с Дмитрием, хитро переглянувшись, весело рассмеялись.  
— Тебе тогда, дядя Артём, надо было стать не генералом, а пиратом, — они снова рассмеялись.
— Собственно, Артём Антонович, и рассказывать то нечего, — улыбнулся Глеб.  — Дима вам, наверное, говорил о предисловии, приведшем к мыслям о наличии этой истории, как вы сказали, о сокровищах. Просто я очень часто в мыслях возвращался к событиям, связанным с гибелью моих родителей. Когда погиб отец, мне было чуть больше четырёх, ну, а когда погибла мама, я уже вполне мог все понимать, мне было четырнадцать лет. Поэтому её смерть нанесла мне глубокую рану. Да и бабушка ушла из жизни спустя шесть лет после её смерти, хотя ей было всего шестьдесят семь лет… — он замолчал, будто вспоминая то давнее прошлое.
— Мне мама во сне однажды приснилась, — продолжил он. — Она сказала, что я обязательно найду их с отцом убийцу. Она мне знак даст. Возможно, это что-то из разряда мистики или фантастики, но оказавшись тогда в подземелье с Варей, я снова увидел во сне маму. На ней было красное платье, в котором она была в день своей гибели. В тот  последний вечер, когда она ехала к нам с бабушкой в деревню…, — он снова замолчал, сжав челюсти, как будто прошлое вновь настигло его, заставляя пережить всё заново.
Подошла Оля,  принесла шашлык. Но, увидев, что мужчины заняты серьёзным разговором, молча, передав шампура мужу, повернулась и ушла обратно. Перед террасой они с Варей и Нелли Антоновной накрывали на стол.

С. КИМ,

Продолжение следует.