Оказалось, что Абадзе, Докумов и три автоматчика перешли к фашистам.
Перед их уходом на задание, я вернулся из Тульского отряда. Информировал штаб отряда о выполнении своего задания. После комиссар отряда И. П. Бугрименко позвал меня для беседы. Сели мы с ним на бревне, он мне и говорит: "По решению командования отряда вы назначаетесь в разведку и будете  направлены в Дондуковскую в МТС для подпольной работы. Вот нами направлены в Гиагинскую МТС товарищи П. Пасмуров и Г. Деркачёв, которые около двух месяцев неплохо работают". Я ему ответил, что надо было меня сразу оставить на месте, и я тогда бы не потерял доверия перед населением. Но приказ есть приказ, буду выполнять, и готовиться к уходу из отряда. Вдруг ночью вызывают меня в штаб. Иду и размышляю, что, наверное, они решили послать меня раньше. Но, оказывается, в связи с изменой группы Абадзе и переходом их  к немцам в районе Кужорской, меня назначают командиром конной группы, поручают отобрать надёжных товарищей, и догнать изменников, уточнить их  цель и причину измены. Быстро седлаем лошадей и направляемся по маршруту. Поиски длились недолго: бинокль и оружие были повешены на деревьях, а следы лошадей вели в Кужорскую. Дальше идти мы не рискнули.
На  другой день командование получает сведения от разведки о тёплой встрече наших изменников немцами. Пришлось менять лагерь, усилить охрану и повысить бдительность на заданиях. Моя отправка в Дондуковскую была отменена. Немцы сразу отправили Абадзе в Нальчик, где находился штаб и гестапо Южного фронта, он получил назначение в отряд по борьбе с партизанами.
Вскоре немцы по всему Майкопскому кусту повели наступление на партизанские отряды, с целью их уничтожения. В операции принимал участие и изменник Абадзе. Из Кужорской вооружённые немцы с собаками на бронемашинах двигались открыто на наш и Кошехабльский отряды, и расчленили нас. Мы с боями отходили вглубь леса по направлению к лесной караулке. При отходе  лишились своих лошадей. В первый день боя немцы продвинулись вперёд, но когда был тяжело ранен их новоиспеченный командир Абадзе, их наступление приостановилось. На другой  день наш отряд соединился с Майкопским отрядом. К вечеру были вынуждены сдать караулку, разрозненные отряды продолжали  вести бой в разных местах. Нашей группе, проходящей по ущелью мимо караулки, хорошо было видно, как немцы среди двора разжигали костры и  смолили свиней.
Вышли на просёлочную дорогу, нас встречает товарищ Н. К. Казюлин, и передаёт мне приказ командира отряда С. Ф. Гукова о временной передаче командования группой М. А. Белоусову. Мне же приказано взять бойца и отправиться в расположение бывшего лагеря забрать раненых партизан. Взял с собой И. Ф. Румбешта и вскоре мы прибыли в лагерь за своими товарищами, которые ждали нас. Оставались две лошади без сёдел. Пришлось из матрацев сделать сёдла и посадить раненых на них. Была лунная ночь, это способствовало нашему передвижению по труднопроходимым тропам. Прибыли к Ярославскому лагерю, послал Румбешта в лагерь, узнать, где находится наш отряд, но он не смог ничего узнать. Тогда я сам пошёл в расположение лагеря, а их оставил в ущелье. По пути в лагерь на повороте встретил стадо коров, которые, увидев меня,  подняли рёв. В лагере никого не оказалось. В шалашах остались вещи и трофейные патроны. Надо полагать, что во время боёв они не смогли забрать с собой даже патроны, которые у нас ценились на вес золота. Набрав патронов столько, сколько можно было донести, при возвращении к месту сбора услышал топот лошади. Я  спрятался в кустах и стал поджидать конника.