 (Продолжение. Нач. в № 21 "КЗ” от 21 марта 2012 г.) Далее голос вселял надежду: "…Расправа над нашим народом, предпринятая боевиками, — бессмысленна, потому как она несет обратный эффект — не страх, не хаос, на который рассчитывают убийцы, а бурный протест мирных жителей, которые еще раз воочию убедились, что в какие бы "цвета" не маскировались террористы, их считали и будут считать врагами молодой республики, пытающимися самыми гнусными средствами помешать Чечне идти по пути мирного сосуществования. Терроризму нет оправданий!!!" Информация заканчивалась словами: "…Обстановка в республике продолжает быть сложной, но контролируемой…".
— Спасибо вам, доктор, за все! — проникновенно поблагодарила его на прощанье чеченка.
— Да чего уж там! Главное, чтобы на пользу. Выздоравливайте, молодой человек!
Подняв воротник пальто, Аслан вышел на улицу. С удовольствием вдохнул сыроватый морозный воздух. Сейчас он поймал себя на том, что все время где-то там внутри, не давая себе отчета, думает о Марии. Он достал из кармана фото любимой женщины. В разлуке часто смотрел на ее изображение, вглядываясь в черты милого лица. Вероятно, силою своей привязанности к ней, а может и воображения, замечал, что оно как бы начинало оживляться. Сейчас, глядя на нее, Аслан восстановил в памяти меняющееся выражение ее лица, взволнованный голос, когда она рассказывала ему о вещах, тронувших ее до глубины души, и огромные глаза, излучавшие любовь… "Боже мой, когда же, наконец, мы сможем снова увидеться…".
Аслан возвращался домой той же дорогой. В раздумьях не заметил, как вошел в город. Открыв дверь своего кабинета, устало опустился на стул. И только сейчас понял, осознал, каким опасным был его ночной визит. Он поблагодарил судьбу за то, что, в который раз, побывав на волоске от смерти, она давала ему снова шанс — жить! И будто в награду за то, что выдерживает эту и другие проверки, дарила ему любовь русской женщины, любовь, которую он считал знаковой…
Именно сейчас, в эту минуту, Аслан вдруг почувствовал непреодолимое желание увидеть место, где родился и рос. Родительский дом. Нет места более располагающего к раздумьям. Наверное, потому, что здесь особенно остро чувствуешь необходимость уважать необратимость времени. Он вышел на улицу и свернул в знакомый узкий переулок, прошел несколько десятков метров и увидел то, что прежде было родным кровом. Аслан уже не раз в тревожные минуты приходил сюда, подолгу сидел на огромном камне у развалин, будто подпитываясь энергией милых сердцу воспоминаний. Вот и теперь он сидел в полном одиночестве и мысли, одна другой горше, теснились в его голове. Он вспомнил русских солдат-срочников, доставленных к нему в отделение: бледные, измученные лица, темные провалы глазниц, жалкие обрубки ног и рук молодых парней, еще несколько часов назад здоровых, крепких, красивых… Страшное, невыносимое зрелище. Перечеркнутые чьи-то мечты, утраченные надежды…
Искалеченных новобранцев тогда доставили вертолетом. Требовалась срочная медицинская помощь. В операционную палату один за другим вносили носилки со стонавшими, метавшимися в забытье тяжелоранеными. Не раздумывая, Аслан тут же приступил к делу. Когда он стал их оперировать, на одном из изуродованных от осколков тел увидел крестик, вырезанный из консервной банки, на котором были выцарапаны год рождения, фамилия и имя парня. Он изо всех сил боролся за него, стараясь вдохнуть жизнь в этого, совсем юного мальчика. Он видел, как тепло стремительно покидало его тело. И не мог сдержать слез, когда ловил его последнее дыхание. Злость на себя, на собственное бессилие перед бессмысленной смертью, злость на тех, кто бездумно отнял эти жизни, захлестывала сознание кровавой пеленой, судорогой сжималось сердце. И это, странным образом, ослабляло, отнимало желание существовать.
Аслан несколько дней отходил после той неудавшейся операции и думал: сколько их, молодых, так и не сумевших выжить, прошло через его руки за эти долгие горькие годы войны. Переворошив в памяти все подробности того дня, он проклинал войну и тех людей, кто ее развязал: "В жертву чьим политическим амбициям принесены молодость и красота?! Сколько еще придется терпеть чье-то безумие?! Неужели сегодня найдутся те, кто возьмет на себя смелость оправдывать войну, целью которой является убийство мирного населения? Неужели до сих пор никому не понятно, что она отняла очень многое у наших народов, — расколола многонациональную Россию, обрекла людей на страх ожидания террористических актов, на новую кровь и продолжение порочного круга мести и отчаяния. Разве не мы все от нее пострадали и продолжаем страдать не только физически, но и духовно? Как переломить ход событий и избежать всего этого, если не умеем сами защитить себя?…
И он снова увидел лица тех ребят, которые подорвались на мине. Над могилой, вырытой на краю села, было много речей. По необходимости коротких, от волнения сбивчивых и, как всегда в таких случаях, заканчивающихся словами: "Пусть земля вам будет пухом". Какая земля — чеченская? Русская? В чью землю и во имя чего пролилась их кровь? В какую землю и во имя чего ушла их жизнь, ушло их счастье?
…С тяжелыми мыслями он не заметил, как пришел на местное кладбище. Шел мимо могилок, "уложенных" близко друг к другу, а душу продолжала заволакивать неимоверная тяжесть. вот и то место, где покоятся его соотечественники, попавшие под обстрел и погибшие под обломками собственных домов. Они, как и русские, лежат в свежей могиле. Еще не осела земля, еще не погасли поминальные свечи. Только недавно минули сороковины. Свежи и яркие гвоздики, каплями алой крови, легшие на оттаявшую землю. "Ах, война ты, война, что ж ты, подлая, сделала?"… А беды она принесла немало. Он где-то читал, что "наведение конституционного порядка" в его республике дорого обошлось и русским, и чеченцам, — "до 100 тысяч человеческих жизней!!!"… |
