 (Продолжение. Нач. в № 21 "КЗ” от 21 марта 2012 г.)
Но вот поезд тронулся, и Аслан почувствовал, как тяжело дрогнуло сердце. Никого не замечая с собой рядом, он долго смотрел остановившимся взглядом в зимнее небо, где серые тучи стремительно заволакивали небо. Никогда не чувствовал он себя таким внутренне опустошенным, как сейчас — больше ждать от судьбы ему нечего. Все краски жизни вдруг померкли, вокруг себя Аслан видел лишь блеклые, невыразительные лица. В голове продолжала стучать только одна мысль: "Теперь я уже никогда не смогу ее увидеть, услышать… никогда, никогда…". Прислушиваясь к тревожно бьющемуся сердцу, в который раз переспросил себя: правильно ли поступил со своей любовью? Аслан знал, даже не сомневался в том, что у Марии все срастется: она сильная, сумеет выкарабкаться из депрессии, найти новую любовь. Со своими же чувствами он как-нибудь сам справится…
Сердце опять дало о себе знать — как-то сжалось, заныло… "Пусть останется шрам на сердце, — пусть", но он ни о чем не жалеет. Он жил настоящей жизнью, настоящей любовью. И ничего похожего на их любовь он больше искать не желает…
Чтобы как-то отвлечься от тяжелых переживаний, Аслан потянулся за листком бумаги. Ему не терпелось занять себя чем-то другим. Ручкой начал выводить какие-то замысловатые фигурки. Но вместо рисунка в голове неожиданно стали рождаться стихи, и вот уже первые строки вышли из под пера:
Ухожу от тебя и уйти не могу,
Ставлю крест и опять возвращаюсь,
Оставляю тебя на другом берегу,
С тайной страстью своею прощаюсь…
…Рифма не заставила себя долго искать. Она была на поверхности. Строки одна за другой легко ложились на страницу, как будто торопились выдать все то, что наболело, накипело на душе:
Ухожу, ухожу, только робок мой шаг,
Струны сердца безжалостно рвутся.
Неужели в душе твоей женской никак
Звуки струн этих не отзовутся?...
Ухожу, но хочу, чтобы был это сон,
Чтобы мог в горький час я проснуться,
Чтобы был не моим раздирающий стон,
От того, что нельзя мне вернуться.
Ухожу. Почему ты не держишь меня
Не словами, так ласковым взглядом?
Ты поймешь: эта жизнь — лишь пустая возня,
Когда я перестану быть рядом…
Дописав последнюю строку Аслан не смог сдержать слез, несмотря даже на то, что он — мужчина. Мысленно обращаясь к всевышнему, и вкладывая в слова всю свою душу — он отчаянно и горячо стал просить:
— О, Аллах! Ты послал мне непростое испытание — сделать выбор. И я сделал его. Поверь, мой выбор был слишком тяжелым: я метался между долгом и любовью. И выбрал - долг. А ты, прошу, помоги, восстановить любовь и справедливость! Сделай ее счастливой! Но если все же судьбе будет угодно встретиться снова, то пусть это произойдет теперь уже там, на небесах. В новой жизни…
Аслан поднял голову и сделал несколько глубоких медленных вздохов, как будто бы только что вынырнул из глубины холодной горной реки…
…И все же поздняя любовь никак не желала отпускать Аслана, она продолжала преследовать его, — как бы мстила ему за предательство. Он ждал звонка от Марии. Ему хотелось, чтобы, позвонив, она нагрубила ему, укорила его за неблаговидный поступок. Но звонка не было. И тогда у него начиналась страшная душевная тоска: не сойти бы с ума…
Так изо дня в день он грустил по любимой. Так он проживал дни, которые казались ему долгими, похожими на сновидение. Он изо всех сил старался не замечать боли и тоски, пытаясь изгнать мысли и воспоминания. Только вот память не спрашивала его ни о чем — она вновь и вновь возвращала ему картины их встреч....
Стоило ему теперь где-то услышать первые печальные аккорды прощальной песни: ..."мы — эхо, мы — нежность, мы — долгая память друг друга…" — как он тут же внутренне сжимался: это было глупое чувство вины и потери чего-то очень дорогого.
Аслан хорошо понимал, что нужно время, чтобы вернуться к прошлой жизни. Началась долгая, упорная борьба за восстановление душевного равновесия. Единственное, что еще поддерживало в нем хоть какой-то интерес к жизни, успокаивало его в те дни, был одинокий спуск в лодке по течению бурной реки. Чуть ли не каждый день, забравшись в нее, и заложив руки за голову, он без мыслей и чувств улетал вниз по течению. И река покорно несла его прочь от всего, что томило и мучило… И это уединение, эта гармония с природой, не спеша лечили его, помогая, таким образом, выйти из болезненного состояния.
Однажды, спускаясь к реке, Аслана вдруг понял: "…Мы с любовью вступили в эти отношения и с любовью выходим из них… Мы делали все, чтобы сберечь нашу любовь, — но обстоятельства против нас. Однако это, уверен, не помешает нам остаться верными друзьями… Я обязан тебе, Мария, обновлением веры в свои силы, в силы других. Поверь, это стоит того".
И только он один знал, чего ему все это стоило…
Т. Попова.
|
