 Прошло столько лет. Казалось бы, память могла бы стереть некоторые события тех лет. Ведь, Анне Порфирьевне Козедубовой в тот год исполнилось всего семь лет.
Разволновавшись от цели моего визита к ней, не сдержалась от слез. Но успокоилась быстро, понимая, что говорить о переживаниях тех грозных лет все равно надо.
— Конечно, помню, как по всему хутору разносилось: "Война!", "Война!". Взрослые в суматохе куда-то бежали, а мы, хуторские дети, не знали, что делать. Сбились все в одну кучу, видели, как наши мамки, бабушки плакали в голос, как все мужчины стали суровыми.
А на утро мужчин вызвали в военкомат в Гиагинскую. Всем хутором поехали их провожать. Моей младшей сестренке еще и годика не было. Мама крепко держала ее на руках, а я также крепко держалась за подол маминого платья. Прощание было недолгим, но все провожающие не спешили расходиться. Долго смотрели вслед машинам, которые увозили солдат…
О рождении третьей дочки папа узнал уже будучи на фронте. Трудно было. Хуторяне, все, кто мог, работали в совхозе на полях и фермах. Да и нам, подросткам, доставалось. Мама работала конюхом на конюшне, я видела, как ей тяжело было справляться с работой, которую до этого выполняли мужчины. Помогала ей. Собственно, всем нелегко было переносить все эти тяготы.
Помню, как немцы заняли хутор. Поселились в школе. Поэтому учиться нам стало негде. Страха перед ними мы, дети, не испытывали. Любопытство брало верх. Может, я мало что понимала в то время, но не припомню, чтобы немцы обижали жителей. Правда, не разрешали никому поросят резать. Обычно, зимой на селе забивали скотинку. Запас мяса до весны использовали.
А немцы как раз зимой и жили у нас. Но они не наглели, за поросенка давали какие-нибудь продукты. Чаще всего сахарные таблетки. Куриные яйца тоже по дворам собирали, и тоже взамен на что-нибудь. Наверное, поэтому мы и не боялись их. Напротив школы тогда совхозная конторка была. Там и собиралась хуторская детвора. Немцы нам то конфеты, то какие-то ихние сладости давали в качестве гостинцев. Однажды к нам вышел немец с большой булкой белого хлеба. Каждому отрезал по ломтю, маслом намазал. Мы радые были.
Взрослея, понимали, какую беду принесла эта война нашему народу. Да когда похоронки на хутор приходили, в душе зарождалась злость и обида. Пробыли немцы у нас недолго, кажется, с полгода. Учеба в школе потом возобновилась, а после уроков мы работали вместе со всеми. Домашнее хозяйство держалось на плечах подростков, а я еще и с младшими сестрами нянчилась.
9 Мая 45-го мы были на уроке, четыре класса в одном помещении. Зашел директор школы и говорит нам громко, радостно: "Дети, война кончилась!". Пацаны наши подхватились со своих мест и давай бегать с криками: "Ура!", "Ура!". Мы, девчонки, подошли к нашей учительнице, слезы из ее глаз катились градом. Мы не знали, как ее успокоить. Горе ее было безутешно, потому что на фронте погиб муж.
В тот день собрали всех жителей в центре хутора, где у нас был один-единственный колодец. Обычно все собрания там проходили и до войны, и после нее. Приехали какие-то начальники в военной форме, сказали, что войне конец. Взрослые плакали от радости. А мы, дети, сели кружком на поляне, как жалко нам было своих ровесников, у кого папы или дедушки погибли…
Наш папка с фронта вернулся в сентябре 45-го, после Германии он еще в Японии воевал. Конечно, радости не было предела. Жить стало немного легче. Только поправить уже ничего нельзя было. В свои семь лет я ни о чем не мечтала. Когда война закончилась, мне было 12. Словом, в 14 лет пошла работать в совхоз. Пасла телят. Когда немного повзрослела, коров доила.
Наступил период, когда в Майкопе можно было какой-нибудь профессии обучиться. Проверила свою судьбу. На швейной фабрике 15 лет трудилась. Но все же, вернулась домой с тремя детьми в свой хутор Садовый в родительский дом. Жизнь с мужем в городе не задалась. Да и снова на ферму пошла. Еще 20 лет отработала телятницей. Теперь уже на пенсии, конечно.
Я очень счастлива от того, что мои дети не пережили того, что пережила я.
От автора. Анна Порфирьевна — не единственный человек, которому война испортила детство и юность. Но ничего изменить в жизни этих людей невозможно. Просто нужно постоянно помнить, что они перенесли.
Ее маленький домик утопает в зелени садовых насаждений. Курочки и петушок вольготно разгуливали на лужайке. Из глубины двора доносилось кудахтанье квочки и писк цыплят. В заботах о нехитром хозяйстве хозяйка коротает время. Ждет приезда детей и внуков. Радуется каждому дню своей жизни, как и радуется этому каждый из нас.
Г. Шовгенова.
|
